А может, все просто? Что, если на самом деле очень легко объяснить, как и почему далекий преемник Сталина подарил своему народу и всей Центральной Европе свободу, вывел нас из холодной войны без войны и добровольно отошел от власти, вместо того, чтобы использовать вооруженные силы для предотвращения распада бывшей Российской империи, ставшей Советским Союзом?
В мире слишком плохо понимают этого человека, которого Иоанн Павел II назвал « даром Божьим », а другие – « генетическим сбоем » в ряду лидеров СССР. У Михаила Горбачева был предшественник, и не один. Не только Троцкий осуждал кровавую диктатуру, в которую быстро превратился режим. Многие старые большевики и бывшие меньшевики поплатились жизнью за обличение сталинских преступлений, уже не говоря об Имре Наде и Александре Дубчеке.
Надь дошел до того, что предложил Венгрии выйти из Варшавского договора и тем самым порвать с Москвой. Убежденный коммунист, Надь мечтал повести свою страну по пути демократии. Своей отвагой он не уступал Горбачеву, и погиб, его расстреляли. Будучи более осторожным человеком, Дубчек всегда старался говорить, что « Пражская весна » была направлена не против СССР, и не против коммунизма, а напротив, стала новым его свершением. Но в Кремле он никого не обманул, и вскоре войска Пакта явились туда навести порядок и положить конец безумной надежде на « социализм с человеческим лицом ».
Многочисленные коммунисты во всем мире отвернулись от советизма, как это сделали многие другие после подавления Будапештского восстания. К 1985 году, когда Горбачев пришел к власти, червоточина уже образовалась. Пятью годами ранее поляки создали первый в советском мире независимый профсоюз, и, несмотря на генерала Ярузельского и его « состояние войны », Польша не поддалась. Польша перестала бояться и двинулась вперед. Польша уже не коммунистическая страна, а военная диктатура, и когда в 1988 году пресс-секретаря Горбачева спросили, какая разница между перестройкой и Пражской весной, он, не моргнув глазом, ответил: « Двадцать лет ».
Но 99% советологов продолжали твердить о том, что страна « не расстанется с коммунизмом ». Они говорили это даже тогда, когда пресса писала, что хотела, когда в разных уголках СССР уже возникли десятки тысяч независимых организаций, а то и небольшие партии, когда дебаты и схватки между консерваторами и реформаторами в Политбюро стали публичными.
« Он хочет спасти коммунизм », – не сдавались советологи, не желая признавать, что коммунизма в СССР осталось маловато, и становится все меньше и меньше, а Горбачев и его команда не сказали ни единого слова, даже пальцем не пошевелили, чтобы обуздать этот взрыв свободы, граничащей с анархией.
А почему?
Маргарет Тэтчер дала ответ: « Это уже не работало ». Коммунизм не работал. Страна провалила цифровую революцию и поэтому значительно отставала в области вооружения. Полки в магазинах пустовали, производство находилось в ужасающем состоянии. Что уж говорить о вере, которая была утрачена не только в Италии и в среде молодежи шестидесятых, но и в советском госаппарате, и это еще не все.
Советизм прекратил победное шествие, поставив точку в свой истории. В конце гражданской войны партия придумала « Новую экономическую политику », НЭП, частичный возврат к рыночной экономике. Страна встала на ноги, но успех этого санкционированного капитализма был таков, что партия испугалась, что ее сметут предприниматели и деньги, которые они быстро накопили.
С НЭПом покончили и открылись двери для массовых репрессий, всеобщего террора, который достиг своего апогея во второй половине тридцатых годов. Сталин разогнал генштаб, и когда нацистские войска, к его величайшему изумлению, вошли в СССР, он сражен, убежден, что все потеряно, пока ему не пришло в голову обратиться к иерархам православной церкви, – к Церкви, которую он так зверски преследовал, – чтобы вместе с ним кинуть клич о спасении России, отныне более святой, чем коммунистической.
Не Сталин победил Гитлера. Это сделала Россия, проявив невероятный героизм, но как только война была выиграна, репрессии возобновились с новой силой, вплоть до смерти «вождя народов ». Политбюро наконец-то вздохнуло с облегчением. Его члены уже не рисковали попасть в лагерь, и когда Хрущев в своем докладе на XX съезде обличал преступления Сталина, делегаты в зале рыдали, а то и падали в обморок.
Наступила « оттепель ». Опубликовали Солженицына и других писателей. Горбачев поступил на юридический факультет. Будущий генеральный секретарь партии изучал право. Вскоре заговорили о « шестидесятниках », о поколении, выросшем в атмосфере надежды, и самые блестящие его представители возникнут потом в окружении Горбачева. Но руководство боится. К чему это приведет? Куда идет СССР? Хрущев был смещен (но не убит), и началось то, что назовут « застоем », т.е. топтание на месте, когда высшие эшелоны власти с одной стороны отказывались вернуться к массовому террору, с другой – шли на попятную, не выполняя обещаний Хрущева.
Именно в этом застое усилилось промышленное и научное отставание СССР. Умер Брежнев, в течение трех лет умерли два его преемника. « Они вымирают!» воскликнет Рональд Рейган на пресс-конференции, и будет прав. Поскольку запас стариков был исчерпан, выбор пал на самого молодого члена Политбюро, 54-летнего Михаила Сергеевича Горбачева, человека, который сумел очаровать миссис Тэтчер, Франсуа Миттерана и… итальянских еврокоммунистов.
Он не случайный человек. Он – последний козырь страны, разрушенной семидесятилетним натиском этого режима. Этот шестидесятник окруженный молодыми людьми, взволнованными Пражской весной, попытается спасти отнюдь не коммунизм, – спасти Россию от коммунистического банкротства.
Он никогда не повернет назад, потому что у России нет выбора, и Горбачев, как Дубчек и Надь, как многие другие коммунисты, верил в этот идеал, прежде чем отвернуться от него, и всегда верил в ценность мира и свободы. И последнее: я был знаком с ним, мы стали друзьями, и он безусловно был хорошим человеком.
