Это не ссора. И не просто очередной сложный момент во франко-германских отношениях, когда все застревает потому, что президент еще не приноровился к новому канцлеру или наоборот. Нет, причина сегодняшнего разлада между Парижем и Берлином заключается в том, что Европа и мир изменились так существенно и так быстро, что двум ведущим европейским державам приходится пересматривать одновременно свою политику, экономику, международные приоритеты и курс, которому должен бы следовать ЕС.
Германии сейчас приходится сложнее всего, потому что до сих пор у нее все держалось на низких ценах на российские энергоносители, на американском зонтике и экспорте в Китай. Первое прекратилось, второе закрывается, третье сокращается. В канцелярии царит такая паника, что Германия предпочитает искать спасения в своих финансовых ресурсах, а не в поиске новых европейских соглашений. Германия решает свои самые насущные проблемы в одиночку, договариваясь о газовых контрактах с новыми поставщиками, выделяет 200 миллиардов для своей промышленности и осуществляет массовые закупки вооружения у США вместо того, чтобы разместить заказы в Европе, потому что лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Франция усматривает в этом нечестную конкуренцию и ее оружейная промышленность теряет доходы. С точки зрения Франции, это предательство, тем более, что еще со времен де Голля она неоднократно подчеркивала необходимость разработки общей оборонной и промышленной политики ЕС в целях достижения того, что Эммануэль Макрон назвал « стратегической автономией », – и в тот самый момент, когда своевременность этих идей Франции подтверждается, Германия вооружается в Вашингтоне и стимулирует свою промышленность бюджетными субсидиями вместо того, чтобы заняться созданием промышленности общеевропейской.
Все это достойно сожаления и, прежде всего, настолько нелепо, что многие усматривают в этом поворотный момент для Германии, которая, как они подозревают, пытается оставить ЕС ради зоны экономического и политического влияния на Востоке. Во Франции и в других странах говорят о том, что это может стать концом « тандема », привести к новой стратегической ситуации, которая оставит французов на задворках континента, переориентированного на Берлин. Этот анализ довольно тревожен в политическом плане и интеллектуально привлекателен, но…
Но Польша в ближайшее время не будет стремиться к тет-а-тет с Германией. Финансовые резервы Германии все же нельзя назвать неисчерпаемыми. После победы Украины французы и немцы будут стремиться к стабильности континента, основанной на новых отношениях с постпутинской Россией. Иными словами, сейчас надо не строить теории о немецкой панике, а способствовать подлинному франко-германскому сближению.
Поскольку ситуация в мире подтверждает правоту Франции, ей и следует этим заняться, но как?
Прежде всего, надо отказаться от всякой недоговоренности, и торжественно заявить своим двадцати шести партнерам, что общая оборона может быть только частью Североатлантического альянса, став его европейской опорой. Это крайне важно, иначе не будет «Европы обороны», и национальная политика безопасности разных стран ЕС будет определять все остальное, тем самым разрушая его.
В то же время Франция должна отложить до лучших времен великие идеи институциональной реформы Евросоюза, отдав предпочтение Европе проектов, и представить, – не только Германии, но и всему ЕС -конкретные, детальные и просчитанные предложения по общей политике в области энергетики, вооружений и промышленности: повторить то, чего удалось достичь в 1951 году благодаря созданию ЕОУС, Европейского объединения угля и стали. Поскольку Франция изобрела послевоенное европейское единство, именно ей и предстоит вновь изобрести его сегодня.
