Европейские политические сцены вскоре американизируются. Это неизбежно, а теперь и желательно, потому что, какими бы ни были точные результаты борьбы за Европарламент, крайне правые станут силой, с которой придется там считаться.
Они не получат большинство, но в Страсбурге и во всей Европе приобретут столь же значительный вес, как в тридцатые годы прошлого века, и попытаются объединить усилия, к чему их уже призывают Виктор Орбан и Марин Ле Пен. Если им это удастся, они могут стать второй по величине политической группой после консерваторов из Европейской народной партии, но даже на третьем или четвертом месте они будут неизменно заявлять о себе как об альтернативе всем левым и правым силам, доминировавшим на европейской шахматной доске в течение восьми десятилетий.
Таким образом, постепенно Страсбургский зал пленарных заседаний перераспределится на два блока. На одной стороне окажутся евродепутаты националисты, у которых будет гораздо больше голосов, чем сегодня, и консерваторы, которые присоединятся к ним в ходе сначала редкого, а затем регулярного сближения позиций. На другой стороне, как это ни удивительно, будут все остальные политические силы. Каждая из них оставит себе свой собственный ярлык. Между ними не обязательно возникнет безумная любовь, и уж точно не с первого взгляда, но голосование некоторой части крайне левых и значительной части консерваторов, а также «зеленых», центра и левых все чаще будет идти в одном направлении.
Когда речь зайдет о поддержке Украины, предотвращении распада европейского единства или борьбе с глобальным потеплением, консультаций почти не потребуется. По другим вопросам, в частности экономическим и социальным, придется договариваться о компромиссах, чтобы преградить путь альянсу жестких и крайне правых. Это не всегда будет получаться. Народная партия в определенные моменты может объединиться с крайне правыми, а левые позволят правым победить, только чтобы не принимать предложения, которые слишком далеки от их собственных.
Этот процесс будет то замедляться, то ускоряться, но когда в Страсбурге возникнут правые, которых вполне можно будет назвать трампистскими, на выборах наметится фронт демократов, сформированный на основе неприятия националистического регресса, отступления демократии и нарушений верховенства закона. Многие избиратели не увидят себя на этой картине и затормозят процесс. Французы могут быть больше всех сбиты с толку таким развитием событий, которое, кажется, противоречит стремлению их левых восстать из пепла, но необходимость сплотиться не исключает утверждения собственной идентичности, и Европарламент просто расширит путь, который уже и так открылся на национальных сценах.
В Германии у руля три партии – либералы, «зеленые» и социал-демократы. В Нидерландах, Финляндии, Швеции и Италии, напротив, вместе правят крайне правые, правоцентристы и даже центристы. В Польше, объединившись с либералами, левые и новая христианская демократия смогли загнать реакционных и националистических правых в оппозицию. Столкнувшись с крайне правым фронтом, старая израильская Партия труда стремится объединиться с другими движениями в демократическую партию, которую еще только предстоит создать.
Воскрешение крайне правых уже перекраивает расстановку сил. Это факт, и новая реальность заставляет Европу переосмысливать американскую двухпартийную систему, в которой, в противовес республиканцам, приверженцам порядка, манихейства и национализма, демократы объединяют центристскую партию со всеми градациями левых.
Такая смена эпох оскорбляет политическую культуру и ностальгию и правых, и левых, но почему она должна непременно вызывать отвращение? Почему мы не можем позволить партии движения прийти на смену истощенным левым, учитывая, что партия порядка уже пришла на смену агонизирующим, а то и мертвым правым во Франции? Зачем запирать себя в прошлом, которого больше нет, притом, что на этих руинах возникает наконец возможность появления новых идей, программы и амбиций в борьбе за демократию всех тех, кто не согласен с угасанием Просвещения и отказом от Декларации прав человека, универсализма и требования социальной справедливости? Мы не просто не должны отвергать эту смену эпох. Мы должны работать над ней и ускорять ее.
