Плохих новостей так много, что за ними не видно хороших. Плохие новости нам известны. В следующее воскресенье французские крайне правые могут прийти к власти. Даже если этого не произойдет, вторая по величине европейская держава рискует надолго стать неуправляемой. Германия находится не в лучшей форме, то есть ослаблен весь ЕС – и это в то время, когда на его восточных границах не прекращается война, на Ближнем Востоке воцаряется полный хаос, а США отворачиваются от Европы и Средиземноморья, сосредоточиваясь на Азии и китайском вызове.
Кроме того, в ноябре самой могущественной из демократических стран придется выбирать между непредсказуемым бывшим президентом и действующим, который уже не в состоянии ясно выражать свои мысли. Европа и США, все западные демократии сегодня шатаются до такой степени, что, кажется, могут стать легкой добычей для Путина и Си, но так ли все плохо на самом деле?
Нет, вовсе нет, и первая причина заключается в том, что и российская, и китайская диктатуры чрезвычайно уязвимы. Китайская молодежь страдает от массовой безработицы. После начала войны в Украине лучшие молодые российские специалисты выбрали эмиграцию. Китайская экономика не может обойтись без мирового и особенно западного рынка. Российской экономике удается обходить многие западные санкции и развивать оборонные отрасли. Ее рост остается стабильным, но война поглощает такую долю национального бюджета, что страна фактически на пределе.
Запад шатается, но диктатуры, эти колоссы на глиняных ногах, способны скорее вести гибридные войны, чем войны вообще, а что касается остального…
Давайте разберемся. США в ситуации грядущих президентских выборов становятся державой непрочной, расколотой, униженной и нелепой. Никогда еще Америка не переживала такого момента. Но представим себе, что Джо Байден выйдет из гонки и на его место придет молодой кандидат, мужчина или женщина, на фоне которого Трамп покажется вчерашним днем, – тогда США откроют новую страницу и сильно «состарят» президентов России и Китая.
Уверенности в этом нет, но такой сценарий не просто возможен. Необходимость делает его весьма правдоподобным, да и по другую сторону Атлантики ситуация тоже может сложиться не так ужасно, как мы думаем, или даже вполне неплохо.
Крайне правые укоренились во Франции и возродились практически везде, но за период между европейскими выборами, состоявшимися три недели назад, и первым туром парламентских выборов их позиции ослабли. Несмотря на сплочение части правых, сейчас они набрали всего 33 % голосов, а не 40 %. Национальное Объединение потеряло почти 10 пунктов, объединенные левые отстают от них всего на 5 пунктов, а центристы, сторонники Макрона, хоть и оказались на третьем месте, вернули себе почти 6 пунктов.
Это означает, что две трети французов не хотят ультраправых, и что есть небольшой, но реальный шанс, что партия г-жи Ле Пен не получит 7 июля абсолютного большинства, которое позволило бы ей управлять страной. Ничего нельзя сказать наверняка, но если лепенисты останутся в оппозиции, правым, левым и центристам придется учиться искусству заключения правительственных договоров и коалиций между противоборствующими силами.
Это будет нелегко, поскольку для Франции это совершенно новое искусство. Все это весьма неопределенно, но все же возможно, если левые, правые и центр учтут необходимость определять общие приоритеты, включая переход к пропорциональной избирательной системе, и сделают это до новых выборов через год.
Даже если этого не произойдет, сам факт того, что Париж начинает обсуждать это, знаменует смену эпохи, предвещает новую Францию, более похожую на своих европейских партнеров, более прагматичную и способную достигать политических компромиссов. Германия, в свою очередь, может при желании восстановить стабильность с возвращением к власти правого крыла, достаточно уверенного в себе, чтобы способствовать политическому преобразованию ЕС вместе с Францией, Польшей и Италией.
В конце тоннеля есть свет, кроме того…
Еще три момента. В четверг британский народ положит конец восьми годам популизма. На президентских выборах в Иране второй тур голосования и появление реформатора свидетельствуют о непопулярности теократии и стремлении народа к свободе. А сорокалетнему Петеру Мадьяру, похоже, удается организовать серьезную оппозицию в Венгрии, колыбели нелиберальной демократии.
Демократия не умерла.
