Тут, конечно, должны были бы быть камеры, микрофоны и режиссер. Страх провокаций и манипуляций не должен был помешать почти двумстам российским журналистам, собравшимся за пределами своей страны, вести дискуссию открыто, потому что тогда мир увидел бы другую, настоящую Россию.
Все они родились или достигли взрослого возраста уже после коммунизма, в перестройку или в ельцинские годы. Как и все россияне моложе 40 лет, они выросли в эпоху дискуссий, противостояния идей и свободы слова, так что для них нынешние времена не позабытое старое, а ужасающая новизна. В большинстве своем они приехали из стран, где нашли убежище и воссоздали свои сайты, некоторые – прямо из России, но все они могли бы быть французами, немцами, итальянцами или поляками. Все они – европейцы из городских средних классов, представители поколения и социального слоя, которые составят постпутинскую Россию, и их мобильники и компьютеры не единственные признаки разрыва их страны с советским прошлым.
В отличие от диссидентов 1970-х годов, эти оппозиционеры хорошо знают мир и понимают слабости, противоречия и неоднородность демократических стран. В отличие от коммунистических реформаторов 1980-х годов, они не связаны с правящим режимом и не борются с ним изнутри.
Одним словом, они – посмертная победа Горбачева, чья смелость породила этих демократов, сумевших в начале века создать солидные и прибыльные медиа-компании, ныне существующие в изгнании, но за их успехом можно следить по экранам интернета без границ. Эти мужчины и женщины, – и женщин среди них очень много, – вынужденно ушли в тень, они слишком мало известны на Западе, где слышат только молчание России, которой заткнули рот. Да, эта страна молчит, потому что репрессии стали совсем безумными, но о ее сопротивлении можно судить по числу арестов, суровости приговоров и, прежде всего, по верности читателей, слушателей и зрителей, которых сохранила эта свободная пресса.
Говорят, что россияне поддерживают своего президента, что они соучастники этой войны, – в лучшем случае они равнодушны и пассивны, в худшем – отформатированы царским, а затем коммунистическим абсолютизмом, но эта встреча журналистов доказывает обратное. Эту новую диаспору не постигнет участь эмиграции двадцатых годов. Тем, кто покидал России сто лет назад, не довелось увидеть снова свою родину, но, в отличие от коммунизма, путинизм долго не продержится, потому что он не несет в себе ложных обещаний, которыми коммунисты соблазнили сотни миллионов людей по всему миру.
Этот режим, агрегат убийств и грабежей, – лишь миг хаоса, который следует за любой революцией, жестокая запятая в Истории, из которой Россия скоро выйдет, потому что все люди смертны, а этот человек ускорил свой конец, ввергнув страну в безнадежную авантюру.
Как Франция восстановилась после войны благодаря своим газетам и программе Сопротивления, так и Россия сегодня нуждается в свободной прессе для организации дебатов о политике, которую она должна будет проводить, и об институтах, которыми она должна будет оснастить себя в эпоху свободы. 27 стран-членов ЕС и их партии должны помогать им больше, чем это происходит сейчас, потому что именно в материалах этой прессы заложена возможность стабилизации нашего континента через сотрудничество Евросоюза с постпутинской Россией. Как горстка голлистов была Францией в 1940 году, так эти 200 человек – Россия завтрашнего дня.
