Если заменить слово « Франция » на « Европу », то получится, что Мишель Рокар уже все сказал в свое время. « Франция не может принять все несчастья мира, – заявил премьер-министр Франсуа Миттеран лет тридцать тому назад, – но свою долю она должна преданно брать на себя « , – добавил он следом.
Он имел в виду преданность европейским ценностям сострадания и защиты гонимых, потому что подписанные нами договоры, христианское милосердие и простой гуманизм запрещают нам бросать в море тех, кто спасается от войны, нищеты и преследований. Эти ценности священны, но это никоим образом не означает, что ЕС должен открыть свои двери для всех тех, кто живет хуже или даже намного хуже, чем мы.
Как бы жестоко это ни звучало, мы должны проводить различие между политическими и экономическими беженцами, между теми, кто бежит от нищеты, и теми, кто спасается от смерти. Это необходимо, потому что наши возможности по приему беженцев далеко не безграничны и практически уже исчерпаны, притом, что, учитывая нестабильность наших восточных и южных соседей, число мигрантов постоянно растет, а масштабы этого потока только увеличивают страх перед «другим», чем, в свою очередь, пользуются партии ненависти.
Если мы не хотим, чтобы ЕС качнулся в крайне правую сторону, а наша цивилизация регрессировала, мы должны решить проблему миграции, только как?
Прежде всего, мы обязаны признать, что у нас есть проблема, которую необходимо решить. Многие депутаты, интеллектуалы и активисты разных ассоциаций по-прежнему не соглашаются делать это, опасаясь заклеймить мигрантов, единственным преступлением которых является бегство от смерти или поиск лучшей жизни. Их беспокойство вполне объяснимо, но, отказываясь прояснить эту ситуацию, к чему как раз и призывал Мишель Рокар, мы только усугубляем убийственный политический дискомфорт.
Другой бывший премьер-министр Франции, Эдуар Филипп, недавно осудил в колонке в L’Express « иммиграцию свершившегося факта », отметив, что мы « гибнем от недосказанности ». Он прав, но хотя действительно абсурдно отрицать, что число иностранцев в ЕС неуклонно растет, что значительная их часть – мусульмане и что многие европейцы чувствуют в них угрозу своей культуре, следует помнить и другие очевидные вещи.
Интеграция проходит успешно гораздо чаще, чем заканчивается неудачей. В Европе мусульмане отходят от религиозной практики почти так же, как и христиане. Убийца из Анси зарезал детей не потому, что он сириец, а наша экономика, нравится нам это или нет, нуждается в рабочей силе иммигрантов, как в строительной отрасли, так и в сельском хозяйстве и сфере обслуживания.
Не исключено, конечно, что эти отрасли могли бы обойтись без иностранных рабочих, предложив более высокие зарплаты, но помимо того, что это еще далеко не факт, готовы ли мы платить еще дороже за квадратные метры, ужины в ресторанах, за фрукты, отпуск и дома престарелых?
Это надо обсуждать. Мы не можем говорить об иммиграции, уклоняясь от этой дискуссии, и кроме того, нельзя забывать и о том, что никакие стены не воспрепятствуют великому бегству в Европу, которое можно остановить только двумя способами.
Во-первых, ЕС должен поставить свои соглашения о помощи и сотрудничестве в зависимость от реадмиссии странами исхода тех своих граждан, кто не получил право на убежище в ЕС. Это, конечно, проверка на прочность, но мы не перейдем от иммиграции «свершившегося факта» к избирательной иммиграции, не заняв более твердую позицию в отношении соответствующих стран.
Второе, что нам нужно сделать, чтобы убедить потенциальных иммигрантов не выходить в море на надувных плотах, – это развивать отрасли, требующие ручного труда, по другую сторону Средиземного моря, а не в Азии. Борясь с глобальным потеплением путем сокращения времени транспортировки, Евросоюз внес бы также свой вклад в экономическую и политическую стабилизацию Африки, чье растущее богатство вскоре обеспечит ей прекрасные возможности для экспорта.
Решения существуют – гуманные и перспективные. Нам остается только принять этот вызов.
